Ту весну река Клязьма разлилась как никогда.
Талая вода за два дня вышла из берегов и стремительным потоком полилась в раздольные поймы. Она ломала застоявшийся озерный лед, затопляла пожухшие пажни, несла жизнь пробуждающейся от зимнего сна природе. И словно приветствуя этот могучий поток, на гривах звонче затоковали тетерева, заголосили птицы, а в рассветной выси послышались голоса пролетающих журавлей.
Клязьма
Старый рыбак Федот Разоренов в эти дни вставал рано. Чуть свет слезал он с большой, пахнущей овчинами печи, накидывал на плечу тулуп, ещё хранивший в себе остатки ночного тепла, прятал узловатые, худые ноги в жесткие выше колен валенки с неснимающимися, склеянными из автомобильной камеры калошами и выходил на крыльцо. Неторопливыми, дрожащими пальцами Федот доставал из бездонного, как мешок, залатанного кармана жестяную баночку с махрой, сложенную вдесятеро газету и, свернув огромную цигарку, садился на мокрую от тумана ступеньку.
Внизу под горой, на которой стояла изба Разореновых, бурлила Клязьма.
Уже который год не показывался в пойме старый рыбак: ныли попорченные ревматизмом кости, ломило поясницу. А нынче вдруг потянуло его в землянку, вырытую им на берегу большого рыбного озера много лет назад.
С приходом весны Федот почувствовал себя лучше. Когда яркое солнце подсушило грязь в загаженном скотиной дворе, он снял со стены старые крылены с торчащими, точно ребра, кольцами и принялся латать полуистлевшее полотно.
Через несколько дней на воду была спущена лодка.
- Ноги, гляди, не замочи,- напутствовала его жена Марья, когда Федот, плотно усевшись в корме, отталкивал от берега отяжелевший ботик.
Долго добирался старый рыбак до знакомого с мальчишеских лет места.
В полуразрушенной дымной землянке пришли к Федоту и сон, и аппетит. Вечером он сварил жиденькую, заправленную немногочисленной рыбьей мелочью ушицу и, похлебав, крепко заснул на подстилке из сена, собранного со старого остожья. Проснулся на зорьке от неясного, все нарастающего шума: за стеной по всей пойме, раскинувшейся на десяток километров, неумолчно токовали тетерева.
- Ишь как бормочут, суматошные,- с улыбкой шептал Федот.
Прислушиваясь к тетеревиной песне, снова, как и в годы молодости, ощутил восторг, не сравнимый ни с чем.
- Гоже, гоже играют!- повторял.Федот.
Мысли рыбака нарушил людской говор и плеск воды под веслами плывущей лодки. Разоренов поднялся, подкинул щепок в затухшую печку и открыл дверь. По зеркальной глади озера, направляясь к землянке, плыла железная лодка. В ней были двое. Один из них греб, часто работая распашными веслами, другой правил и помогал ему кормовым. Еще не причалив к берегу, сидящий на корме парень поднялся, и, видимо, узнав Федота, крикнул:
- А-а, так это ты, букашка, здесь браконьеришь!
Старика обидели эти слова, он болезненно сморщился и ничего не ответил.
Лодка ткнулась в берег, и из нее вышли два брата Пахомовы - рыболовы, зимой и летом кормящиеся своим добычливым промыслом. Раньше они жили в той же, что и Федот, деревне, а после войны снялись и переехали в город, оставив на месте своей избы большую заросшую бурьяном яму. Младший из братьев, Ленька, тот, что из лодки окрикнул Разоренова, подошел к нему и протянул руку.
- Здоров, старик! Давно зимуешь?
- Не очень,- ответил Федот.
- Придется тебе потесниться: наши это воды с Петром, снятые. Будем ловить здесь до сбылой.
Старший Пахомов Петр кивнул, подтверждая слова брата.
- Всем места хватит,- неопределенно сказал Разоренов и неторопливо пошел в землянку.
До позднего вечера сновала по озеру пахомовская лодка. Федот сидел на берегу и наблюдал, как ловко орудуют братья, расставляя большие сети.
Вернувшись в землянку, не разжигая огня, старик прилег на подстилку. Он уже было стал засыпать, как вдруг по озеру отдаваясь в притихшем лесу многократным эхом грянули один за другим два выстрела и послышались свист и гоготанье.
- Тешутся,- решил Федот и плотнее прикрыл уши мягким воротником тулупа. Однако спать ему не дали. С шумом распахнулась дверь.
- Вставай, старик! Выпьем с устатку!- с порога закричал Ленька.
Не чокаясь, выпили и молча принялись за еду. Глядя на братьев, смачно хрустящих огурцами, Федот взял один, разрезал и положил в беззубый старческий рот. Хмель приятным теплом растекался по жилам развязывая язык, и Разоренов первым нарушил молчание.
- Во что стрелял-то?-обратился он к Леньке.
- В лося. Вышел прямо к лодке и стоит. Ну я и пужанул его третьим номером из обоих стволов, видать, щекотнул малость!
Разоренов посмотрел на его большой улыбающийся рот и с укоризной произнес:
- А так-то. Без дела ведь. Из озорства.
Ленька перестал ухмыляться.
- Полно дед,- примирительно сказал он,- черта ли ему будет от такой дроби. Вот кабы жокан был - мясцом бы теперь закусывали, а сейчас придется огурчиком.
Утром Федот вышел из землянки. Из-за стволов осин, стоявших на той стороне озера, всходило солнце. Его лучи, пробиваясь сквозь лесную чащу, тут и там прорезали серое молоко тумана.
- К ведру,- подумал старик, зябко ежась от утренней прохлады. Он подбросил в потухший костер хворосту и стал раздувать тлеющие угли. Согретый огнем Федот прилег на примятый сосновый лапник и снова заснул.
Из тяжелой утренней дремоты вывел голос.
- Вставай, дедан! Работать будем,- прозвучал он над самым ухом.
- Ишь ты, и меня впрягают,- подумал Разоренов и нехотя поднялся, на чем свет стоит кляня себя за то, что пил вчера пахомовскую водку.
До полдня разбирал он вместе с братьями намокшие сети, сортировал пойманную рыбу. Частые ячейки полотна и обилие рыбьей мелочи поразили старого рыбака. Он не вытерпел и, держа на ладони небольшого красноперого окунька, спросил:
- А эту пошто цедите, душегубы?
Петр промолчал, а Ленька огрызнулся:
- Тебя забыли спросить!
Около недели над озером стояли погожие, теплые дни. Вода пошла на убыль, и старик Разоренов начал потихоньку собираться домой.
- Поеду долом до Осинок, пока вода не спала, а там - в Клязьму,- прикидывал он в уме предстоящий путь.- Только бы не сесть в какой протоке.
Федот решил заранее взглянуть на сомнительные места. Шел он тихо, оставляя частые следы в распаренной, сырой земле. Стараясь не отходить далеко от берега, продирался сквозь частый ельник, останавливаясь и подолгу высматривая доступные старческим ногам тропы. В одну из таких остановок Федоту показалось, что впереди что-то мелькнуло. Он сделал шаг в сторону, выглянул из-за ветвей и замер: у куста, тыкаясь носом в шероховатый ствол старой ольхи, стоял лосенок. Длинные, еще не окрепшие ноги еле держали его, и туловище звереныша медленно раскачивалось из стороны в сторону.
- Только что из утробы,- решил Федот и посмотрел по сторонам, ища глазами лосиху. Но ее не было. С полчаса простоял, наблюдая Разоренов и, подумав, что теленок далеко не уйдет, осторожно зашагал к землянке.
Братья сначала не поверили рассказу деда, но потом, видимо, согласившись, что врать ему не резон, поднялись и стали собираться.
- Топор прихвати, сгодится,- бросил брату Ленька, перезаряжая стволы ружья патронами, вынутыми из глубин вещевого мешка.
Как и предполагал старик, лосенок никуда не ушел. Он все так же доверчиво терся мордой о шероховатый ствол дерева, ища в омертвевшей коре материнское вымя.
- Должно, давно ее нет. Ишь как проголодался!- сочувственно произнес Федот.
- Кажется, впрямь, лосихи поблизости нет, а то давно пришла бы! - нарушил молчание Ленька.
Он отодвинул ветви куста и, держа ружье наготове, первым шагнул к лосенку. Медленно подошел, протянул руку, ухватил его за шею и обернулся к отставшим:
- А вы что стоите, видать, трухнули малость.
- Копыта-то никому не охота отведать,- буркнул, подходя к нему, Петр.
Петр нерешительно обхватил лосенка и вопросительно взглянул на Леньку.
- Ну, а дальше что?
- Как что! Тащи в лодку. А мы с Федотом окрест походим.
Он выпрямился и быстро пошел по следу. Стараясь не отставать, Федот поспешил за ним. Вдруг Ленька встал так неожиданно, что старик ткнулся лицом прямо в его спину.
- Ты что? - спросил он, выглядывая из-за плеча Леньки.
Пахомов не ответил, а только указал стволами ружья в сторону стоящего впереди мозжевелового куста. Впереди перед ними лежала лосиха. Из влажных, точно разорванных, ноздрей ее текли две струйки алой еще не загустевшей крови, а в остекляневшем глазу отражался кусочек голубого весеннего неба.
Ленька поднял с земли сучок и бросил им в лосиху. Она не шелохнулась.
- Мертвая!- заключил он и смело пошел вперед.
Вместе с Федотом они кое-как перевернули на другой бок тушу зверя, ища рану. Но крови больше нигде не было.
- Сдохла при отеле!- заключил Федот.
- Ну и что? - взглянул на него Ленька.- Раз теплая - освежуем. Мясо загоним, а шкуру в землю.
- В таких делах я не помощник! Валяйте сами,- отрезал Разоренов.
Ленька внимательно посмотрел на него и зло спросил:
- А ты что мыслишь?
- Или так оставить,- сказал Федот,- или.
Но Пахомов не дал ему договорить.
- Столько мяса оставлять! Лучше отвезем в город, заявим в милицию: так мол и так.. Может и нам кое-что перепадет.
- Вот так-то будет ладно,- подумав, согласился Федот.
Изрядно намаялись все трое прежде, чем лодка с тушей зверя и лосенком ткнулась в берег, подступивший прямо к огородам нижней городской улицы. Леныа первым спрыгнул с лодки на твердый, точно отшлифованный водою песок.
- Я пойду докладать в милицию, а вы мясо и звереныша сторожите, как-никак деньги. Любопытных здесь много ходит, да и собаки поживиться могут,- уже поднявшись на крутой берег, крикнул он.
Федот ничего не ответил, только Петр, держа во рту еще незакуренную самокрутку, утвердительно кивнул брату.
Когда раскачивающийся Ленькин силуэт скрылся в прогоне, Федот снова прилег рядом со спящим под тулупом лосенком. Утомленный дорогой, старик устало закрыл глаза, но лосенок не дал ему заснуть. Разбуженный Федотом, он высунул морду из-под тулупа и стал настойчиво тыкаться теплыми губами в гладившую его ладонь старика. Разоренов привстал на колени и обратился к Петру.
- Жрать он хочет!- кивнул на звереныша Федот.- Молоком бы попоить надо. Сдохнет ведь!
Последние слова, видимо, испугали Пахомова. Несмотря на свое старшинство, он все же побаивался Леньки, и ему не хотелось, если лосенок сдохнет, держать перед братом ответ.
- Вот что! Завертывай-ка его в тулуп. Тут у меня поблизости приятель есть. Баба у него корову держит. Снесу к ним, пусть попоят. А там расплатимся.
- Только скажи, лишка не давали бы,- предостерег Федот,- несмышленый он еще, могут перекормить!
Долго не было обоих братьев. По насыпи, уходящей вдоль голубого разлива, простучал колесами рабочий поезд, и Федот понял, что скоро четыре часа. Спустя некоторое время откуда-то из-за горы вырвались трубные звуки гудка и потонули в бескрайнем водяном просторе.
Старик сидел и слушал эти привычные отголоски жизни.
- И до нашей деревни, поди, докатились,- подумал Федот, глядя на темную полоску леса, размежевавшую небо и оду у самого горизонта.
Размышления старика прервал шум автомобильного мотора. Разоренов обернулся и увидел остановившуюся невдалеке машину. В ее кузове стояли Ленька и два милиционера. Они соскочили на землю, подождали человека в кожаном пальто, неторопясь вылезавшего из кабины, и все четверо направились к лодке. Подошли, поздоровались с Федотом.
- А Петр где?- спросил Ленька.
- Лосенка унес к дружку. Корова у него, а теленок изголодался вконец.
- Дело!- кивнул Пахомов и повернулся к остальным.- Вот она, в лодке. Грузить что ли будем?
- Да, давайте!- ответил человек в кожаном пальто и посмотрел на часы.- Надо успеть до закрытия ветлечебницы.
Когда туша зверя была уже в Кузове, покачиваясь, подошел Петр.
Вместе с младшим Пахомовым в машину велено было сесть и Федоту.
Петра оставили у лодки. Автомобиль развернулся и, натужась, полез в гору.
Короткая стрелка часов, висящих на стене одной из комнат ветеринарной лечебницы, где сидели Федот и Ленька, успела сделать полтора оборота прежде, чем в комнату вошли врач, производивший вскрытие мертвой лосихи, и человек в кожаном пальто, теперь снявший его и оказавшийся лейтенантом милиции.
- Так что,- ни к кому не обращаясь, начал лейтенант,- оказывается, смерть лосихи наступила от двух мелких дробин, застрявших в артерии. Он разжал кулак и Федот увидел на ладони две потемневшие свинцовые капельки.
Лейтенант сделал паузу и посмотрел на врача. Тот молча подтвердил сказанное.
- А раз кто-то убил лосиху, надо найти браконьера и вы должны нам помочь в этом. Вас Пахомов и вас,- лейтенант запнулся не зная фамилии Федота.
- Разоренов, Федот,- ответил старик.
- И вас, Разоренов, прошу явиться завтра в милицию в комнату номер восемь к десяти часам утра.
Ошарашенные таким оборотом дела, Разоренов и Ленька молча вышли на улицу.
Начинало смеркаться. Мягкая вечерняя туча ползла из-за реки на город. Небо из голубого стало нежно-зеленым и лишь там, где спряталось солнце, еще пылал весенний закат.
- Вот влипли! - нахлобучивая на голову шапку, сказал Ленька,- теперь дня три потаскают.
- Кого три, а кого, поди и больше!- неопределенно ответил Федот.
Пахомов посмотрел ему в глаза.
- Это ты про что?
- А все про то! - твердо ответил старик,- ведь это ты, герой, подстрелил животину.
Ленька побледнел, придвинулся ближе к Федоту.
- Ну, а дальше что? Доносить пойдешь?
- А хотя бы и так!- горячась, поддразнил его Разоренов.
Ленька схватил его за борт тулупа.
- Не шути, дедок! В пойме полоев много, затонешь случаем - не разыщут!
Кровь прилила к лицу Федота, молотом застучала в висках. И он, с силой оттолкнув от себя Леньку, сказал:
- А ты меня не стращай, щенок! За мной и так смерть по пятам ходит!
- Ну что ж!- прохрипел, помедлив, Пахомов.- Тогда до встречи!
Он повернулся и торопливо зашагал прочь.
Федот Разоренов медленно шел по улице, ярко освещенной электричеством, и думал: Как только живут здесь люди? Толкотня, гам. Чисто ад кромешный. То ли дело у нас в Заречьи - выйдешь на бугор, а впереди - простор до самого края земли.
И снова мысли старого рыбака понеслись туда, где прожил он долгую по-своему интересную жизнь. Перед его глазами встал расщепленный молнией, но не сокрушенный дуб, питающий свой все еще могучий ствол прямо из бегущей под ним реки. Он видел мигающие огоньки рыбацких костров, слышал собачий лай, далеко несущийся над водой.
Но вот думы Федота вернулись к настоящему. Вспомнились Ленька, лосиху, смотрящая остекленевшим глазом в небо, теленок, ищущий в мертвой коре вымя матери.
- Нет! Грех на душу возьму, а искореню грабителей!
После долгих поисков Разоренов, наконец, нашел милицию в вечернем городе.
- Кто здесь главный?!-спросил он у милиционера, сидящего за перегородкой.
Тот поднял голову, улыбнулся суровому виду старика и ответил:
- Его уже нет. Может быть пройдете к дежурному?
- К дежурному, так к дежурному,- подумав, сказал Федот и пошел вслед за милиционером.
Долго рассказывал Разоренов уже седеющему капитану о проделках Пахомовых. А когда капитан прочитал ему показания и попросил подписать их, уверенно взял ручку, отодвинул листок, чтобы лучше видеть и поставил подпись: Федот Разоренов, рыбак.
Проворочавшись ночь на диване одной из комнат, куда отвел его капитан, Федот чуть свет покинул город. Долго шел он распаренными полями, прислушиваясь к песням жаворонков. А когда, наконец, поднялся на бугор, где селилось Заречье, присел на выбивающуюся из-под прошлогодней травы молодую зелень и закурил.
Внизу под горой все так же бурлила Клязьма. Вода стремительно шла на убыль. Она тащила из освеженной поймы прошлогоднюю грязь и та, намокнув, оседала на дно большой полноводной реки.
