Горностай-охотничья история

 Дата публикации: 28.03.2011

Северная Двина затопила острова, луга, пашни - половодье.

В пасмурный день всполье серое, в солнечный - синее. Если смотреть в воду - она желто-коричневая.

Наша лодка, подгоняемая течением и веслом моего друга, скользит по разлившейся воде; мы плывем по полям, пересекаем сенокосы, объезжаем или берем приступом заросли ивняка и ольшаника. Кустарники посыпают нас брачной пыльцой своих скромных цветов.

ГорностайГорностай

Высаживаемся на остров. Если бы не черемушник и ивняк по берегам, да не мое знание очертаний берегов этого низменного островка, можно было бы и не заметить его. Мы приехали сюда на вечерний утиный перелет. Он уже начался, и строить скрадок значит потерять зарю. Я вылезаю на кучу хвороста, а товарищ мой едет дальше и укрывается в лодке под редкой нависью голых кустов.

Вечереет. Тишина.

Я слышу как бурлят и булькают в воде пузырьки воздуха. Это земля пьет воду. Пьет, чтобы родить непрокосимые травы. Слышно, как трещат и лопаются почки на деревьях.

Вдали над рекой стонут чайки. Где-то в лугах свистят кроншнепы. Мощным шорохом крыльев сопровождают свой стремительный полет на родину стаи морской чернети.

Вдруг вокруг меня поднимается шорох, шелест, потрескивание. Наступившие сумерки мешают сразу определить причину шума. Я вглядываюсь и обнаруживаю, что нахожусь в царстве грызунов. Мою кучу хвороста, точно Ноев ковчег, окружают бесчисленные мыши, землеройки, кроты и крысы. Они гоняются друг за другом, дерутся, пищат и мешают мне следить за утиным перелетом. Только поэтому я зевнул пару чирков. Чирки шлепнулись на воду впереди меня и я решаю не обращать внимания на мышиное соседство.

Проходит несколько минут ожидания. Перелет уток идет где-то стороной или сзади. Я слышу посвист крыльев, слышу всплески и кряканье, но, кроме двух смутно видимых чирков, передо мной - ничего. Но тут за спиной кто-то основательно завозился. Что такое? Оглянуться не смею, боюсь спугнуть чирков. Возня на время стихает, затем снова возникает дальше, потом ближе. Кто-то носится, прыгает и, должно быть, купается, так как я слышу всплески воды.

Вот это неизвестное бродит сбоку, совсем рядом. Я осторожно поворачиваю голову и различаю маленького зверька. Белогрудый, с темными стоячими ушками, с пушистым хвостом.

- Да ведь это горностай, - узнаю я своего шумливого соседа. Мышиная гроза, беспощадный истребитель грызунов.

Прыжок вперед, горностай ловко пробегает по тонкой хворостине, прыгает на кочку, с нее на пенек, сжимается в комок и делает стремительный бросок. Точно рассчитанное движение - и из хищной пасти горностая слышится предсмертный писк мышонка. Горностай играет, подкидывает добычу вверх, ловит ее на лету и. равнодушно бросает. Затем охота продолжается. Охота не как борьба за существование - горностай определенно сыт, - охота, как жестокая забава. Вернее, это проявление инстинкта хищника.

Горностай носится по куче хвороста. Вот он прыгает и ждешь, что следующий прыжок последует в том же направлении. Но нет, чуть ли не на лету он поворачивает в сторону. С ходу замирает, да так плотно, что даже в любом неудобном положении у него не дрогнет ни один мускул, ни один волосок на шкурке. Принюхивается, присматривается, прислушивается. Потом снова скачет, мечется, пролезает в щели, сует мордочку, подвижную, как ртуть, в каждый закоулок и шквалом обрушивается на очередную жертву. Иногда бросок моего охотника оканчивается промахом, в неизвестно какое время мышь успевает спрятаться. Рыжий хищник не преследует ее, он отлично понимает, что здесь еще десятки других.

Но тут я вздрагиваю от неожиданности. Эхо многократно усиливает выстрел моего друга. Однако я не теряю из вида горностая. А ему хоть бы что, он глух ко всему, самозабвенно продолжает охотиться.

Я смотрю и в сторону чирков. Они плавают и тоже как будто не слышат ничего. Один из них заметно крупнее, явно селезень. А я и не думаю стрелять. Ведь это значило бы лишить себя редкостного зрелища горностаевой охоты.

А горностай охотится без устали. Бьет мышей, бросает убитых и снова отыскивает живых. Вот он бежит прямо на меня. Я не дышу, а он в полуметре от моих ног останавливается как вкопанный. Я вижу, как поблескивают его темные глазенки, они пристально разглядывают мой сапог. А что, если шевельнуть ногой? - думаю я и делаю это очень осторожно. Будто подброшенный взрывом, высоко подскакивает горностай и, сломя голову, пускается наутек. Я не выдерживаю, вскакиваю, свищу и улюлюкаю ему вслед.

И горностай летит, не разбирая дороги. Прыгает с кочки на кочку, с кочки на кучу хвороста, но не долетает до нее и плюхается в воду. Быстро плывет, по-щенячьи шлепая по воде лапами.

Испуганные чирки пулей срываются с воды и улетают.

Мой товарищ, видимо, услышав свист, зашевелился в своих кустах. Мой друг не скрывает удовольствия, когда я рассматриваю его добычу. Но я доволен не меньше его и никогда не забуду то, что посчастливилось увидеть мне сегодня.