Становилось все холоднее. По утрам, возле берега, на воде появлялся ледок. Пора было думать о запасах мяса на остаток осени и начало зимы. Через пару недель о большой охоте можно будет забыть, пока водохранилище не застынет полностью и лед не окрепнет. По горам тащить на себе тяжелую добычу - совершенно нереально. Нужно успеть использовать шанс передвижения по воде.
Чтобы решить проблему пропитания на долгое время, наилучшим вариантом казалась добыча марала. Это - ну, очень большой благородный олень.
Однажды, на склоне горы, за метеостанцией появилась самка марала. Она стояла, между голыми стволами лиственниц, довольно далеко и высоко, но даже без бинокля можно было заметить, какая она крупная. Мне показалось, что маралиха была раза в полтора крупнее коровы. Она спокойно выбивала из-под мелкого снега пожухлую травку, а все станционные охотники облизывались на нее и «возмущались» нахальством животного в полнейшей безопасности. Вокруг заповедника действовала 3-х километровая охранная зона...
Муж договорился с одним из друзей о совместной охоте, и мы отправились на моторных лодках к охотничьему домику вверх по руслу одной из рек, питающих водохранилище. Было очень холодно. Ледяной ветер хлестал в лицо снежной крупой. Ехали далеко и потому долго. Предполагалось, что в домике мы переночуем, а рано утром мужчины уйдут на охоту. Меня оставляли кухарить и следить, за тем, чтобы лодки не вмерзли намертво в прибережье, если вдруг резко похолодает.
Домик оказался щитовой, такой же, в каких жили амыльские старатели. В этой «времянке» стояла чугунная печь и пока в ней горели дрова, было относительно тепло. В большой комнате стоял обеденный стол, а для отдыха - вдоль стен были сделаны широкие деревянные лавки. Домиком пользовались с весны по осень. Зимой он промерзал насквозь и был непригоден для проживания.
Мы рано поужинали, потушили свечку и улеглись на лавки, накрывшись тулупами. Как только все затихли, раздался шелест целлофана, оглушительный хруст и прочие безобразия крупного жующего животного. Я решила, что это крыса. Но откуда крысе взяться в тайге?
Включили фонарики, монстра никто не увидел, зато продукты на столе явно требовали защиты. Мужикам вставать было лень. Я зажгла свечу и придумала, куда подвесить пакеты с сухарями и прочими легкоусвояемыми припасами.
Гашу свечу и укладываюсь. Тишина, тепло и усталость почти сразу погружают меня в дрему. Вдруг чувствую, что кто-то нагло лезет ко мне под тулуп, вцепляется в толстый шерстяной носок и тянет его с меня… Ору благим матом, брыкаюсь и вскакиваю ногами на лавку.
Мужики просыпаются и орут уже на меня, что им через пару часов выходить на охоту, а я устраиваю представления и мешаю им спать! Фонариками обшариваем комнату, но даже следа от монстра нигде нет. Мне предлагают оставить свои фантазии, плотнее закутаться в тулуп и спать. Несмотря на страх и обиду непонимания, я честно пытаюсь последовать этому совету.
История с носком повторяется. Помня реакцию спящих мужчин, я уже не ору, просто пытаюсь отшвырнуть монстра, который вцепился в носок мертвой хваткой. Как только я стряхиваю его с носка, он тут же бросается на него снова. Я даже не успеваю спрятать ноги под тулуп, и в этот раз зубы ночного монстра прихватывают кончик большого пальца…
Охотники храпят. Защитить мою жизнь и мой шерстяной носок теперь могу только я сама. Очень тихо, буквально на цыпочках, я - один на один с неуловимым монстром неведомой природы…
Чтобы отвлечь монстра от желания съесть меня, применяю хитрость – раскладываю на столе несколько галетных печений. Оглядываюсь в поисках орудия возмездия и нахожу самодельную мухобойку – к длинной палочке приделан большой резиновый блин от автомобильной камеры. Орудие выглядит достаточно убойно. Я выключаю фонарик и затаиваюсь на лавке.
Как и следовало ожидать, голодный монстр набрасывается на печенье и хрустит в темноте, как тысяча чертей. За этим страшным хрустом он не слышит, как я подхожу к столу, навожу на него фонарик, врубаю свет и тут же луплю по нему мухобойкой. В луче фонарика я успеваю заметить большие удивленные глазки и маленькое тельце мышки-полевки.
Когда охотники проснулись, я предъявила им свой трофей и оправдание ночного дебоша. Мужики, смеясь, поздравили меня с удачной охотой, и ушли в холодную темноту за своей, настоящей, добычей.
