Охотнику России гораздо дороже своя русская псовая борзая - и страстная на охоте, и обладающая отличной резвостью, и ловкая на ловле зверя, и иной раз способная проявить недюжинную сообразительность, да ко всему этому еще и терпеливая к суровому климату и капризам погоды.
А что такое резвость матерого волка, мне пришлось видеть в хмурый день октября. После саратовских испытаний по вольному зверю как-то в начале 50-х годов мне вместе со вторым судьей (тогда это название практиковалось на испытаниях) П. Л. Романовым удалось выкроить денек для охоты. Лошадей и борзых (конечно с дипломами но зайцу) дал нам заведующий Энгельсским питомником, каждому по две собаки.
Русская псовая борзая на охоте
Ездили мы не близко от питомника, в местах, которых не коснулись проведенные испытания борзых по вольному зверю (русаку). Степь тут была непаханная, были участки ковыля, были и полынники и порядочные заросли бурьянов. Наши надежды на то, что здесь, где зайца в последние дни не беспокоили, мы легко найдем русаков и потравим досыта, не оправдались. Ездили мы час, ездили и другой - и ничего не подняли.
«Черт его знает», - сказал Романов, - может, русак непогоду ждет, забился в бурьяны. Да ведь в гуще, если и поднимешь его, как ты борзым покажешь? Разве только взять малый островок соров. Если выскочит седой, сразу за ним рвануться на чистое, чтоб собаки пометили, пока не удалел».
Так и сделали. Въехали мы в гущу бурых сорняков, зашумел, захлестал по лошадиным ногам бурьян, хотя ехали мы, выбирая просветы, чтобы борзых не задерживали ременные своры, путаясь в жестких стеблях. И вдруг впереди зашумела чаща бурьяна, поднялся зверь - не чета русаку! Волк!
Тут и борзым показывать не надо, сами не слепые. Рванулись наши собаки, даром, что по волку не притравлены. Тут, конечно, действовал главный инстинкт борзой: «бежит - догоняй!».
Волк, выскочив на чистое, сразу стал нам понятен: «матерый!» Он поскакал полынным пустырем, раскинувшимся несколько отлого, вниз, к балке. Все четыре наши борзые, сброшенные со свор, помчались во всю свою резвость, не щадя сил. Мы с Романовым поскакали во весь мах. Скакали, а травля была видна нам. как на ладони. Борзые мчались, как могли, и нельзя было не понять, что отдают все, что могут,- впереди скакал серый Хан, остальные растянулись цепочкой. А волк скакал как-то мешковато, казалось даже, что скачет не спеша. Можно было только понять, что его словно бы редковатые скачки уж очень широки. Но все же было странно видеть, как зверь своим неторопливым, как будто даже неловким скоком уверенно ухолит и уходит от погони. Сначала между ним и собаками просвет был совсем небольшой - ну, метров тридцать, но он рос и рос, и, хоть не верь глазам своим,— когда волк скрылся в кустах по краю балки, - собакам оставалось до него метров сто!
Травля кончилась. Мы остановили коней, поджидая бегущих назад собак. А что было бы, если бы догнали?
- Да ни одна не притронулась бы.
